Может, куда-нибудь просто так съездим? Не на фестиваль, а
ТАК, на выходные… А куда? «Знаем одно место» – это мы с Ильиным подставились.
Просто зарисовка. Без приключений (почти), но эмоции – те
ещё. Поехали в Алебастрово. Мы с Ильиным – первыми, типа, место подготовить.
Вот сейчас поездил, посмотрел разные места, может и немного
– мир большой, но реально красивое место. Вообще, если на наших реках остановиться
там, где хорошо встает палатка и есть песчаный берег – шоу обеспечено. Всё небо
отражается в воде, отделяясь от него только горами с лесом, и иногда со
скалами. В таких местах фарватеры далеко, как правило, – и, поэтому, там
достаточно тихо. Можно смотреть, как плывут облака, горит закат, по утру плывет
туман и все повторяется в воде, как в зеркале, если ветра нет. (А если ветер –
нефиг ездить, он над рекой разгоняется, и тогда, в чем прикол такого отдыха –
непонятно).
Если кто захочет в поход выходного дня – это не у самой
станции, а вверх по березу Сылвы – километра 3, за деревню, уж не помню, как она
называется. А там – склон полого спускается к водохранилищу и пляжу. В нем –
распадок широкий такой, когда-то ручей тек, наверное. Прибираемся на полянке, ставим палатку, дров собираем на ночь, костер складываем
– а тут уже вечер. Пора наших встречать.
И поскольку, приехать собрались многие – я иду встречать,
чтобы не заблудились. Там по прямой только километра 3 до места, где на
горизонте в берег ж\д мост втыкается – прямая
видимость. А берег – дугой, да еще и залив есть, обходить надо. Короче
вышел – еще закат был, а до станции добрел – уже темно.
Электричка там с моста влетает к перрончику и сразу останавливается
– еле хвост с моста выезжает. Остановилась, и наши вываливаются – их сразу
узнать можно, даже в темноте, как живой организм – не разбегаются, какой-то гул
от них всегда – мне сверху, со склона сразу видно, где они – и достаточно
свистнуть «вокзальным посвистом», как сразу отвечают и, как по стрелке компаса,
заворачивают к подъему в гору.
«Привет, привет», и, запыхавшись, вся куча вылезает на
косогор, откуда открывается офигенный вид с темно-синей двухкилометровой
поворачивающей Сылвой, уже ночным небом, встающей, еще красной луной,
огонёчками деревни и черными лесами.
И, чтобы обозначить место, куда идти, достаю из кармана
фонарик и мигаю в направлении далекого залива и (всё получилось), там, в
распадке Толян видит мигание моего фонарика и зажигает сигнальный костер из
сучъев. Огненная дорожка бежит через залив к нашему косогору и я, голосом
рекламного диктора произношу: «Нам туда. Это Ильин».
А дальше – суета, ради которой всё и
затевается, Идем, доходим, располагаемся, готовим есть, поем песни… потом,
байки всякие травим. Луна вылезла огромная. Светло – как от фонаря. Ветра нет,
и в черной воде чуть ли не звезды отражаются. А там еще – дым,
трава пахнет, водух теплый и мокрый, капрон на гитаре курлычет… Отойдешь в
сторону по пляжу – и всё это – картинка, звуки, запахи склеиваются в одну
инсталляцию, как в музее современного искусства. Только в музеях тужатся –
придумывают, а тут – готово, пожалуйста – забирай за билет на паровозе. Вкус
этого бутерброда до сих пор помнится и заставляет писать о нем, хотя и было с
чем сравнивать…
Ночью поем и рассказываем друг другу
«страшные истории». Кому страшно, кому – нет, про «черного альпиниста» уже все
слышали, а вот на фильм «Злой дух Ямбуйя» – не
все ходили. Пересказ с картинками слушают все. Спать пора – уже утро
скоро. Забиваемся в нашу польскую 4-х местную палатку (в тот раз, по-моему,
максимум набился), даже не все вошли. Ирка Пашковская добровольно остаётся одна
в тамбуре – не в палатке, а под тентом.
Ночь. Мы внутри наговорились, нахохотались (это уж – как правило)
и начинаем действительно засыпать. Пашковская лежит в тамбуре, пытается уснуть,
глядит через отгибающийся полог на затухающий костер, освещенную луной воду и
на контуры темной человеческой фигуры, медленно и страшно поднимающейся от
пляжа к нашей палатке. «Эй, ты кто?» – хрипло интересуется Ирка. Злой дух не отвечает и не
останавливается. «Ты кто!?»… «Васильевы здесь?...» – прорезался дух.
«Нет здесь Васильевых…» –
это уже Ирка с облегчением. Черная
неопознанная фигура так же медленно уходит в ночь… Не каждый мог так отгонять
посторонних…
…Организованно снять лагерь, когда уезжаешь – всегда
тяжело. Есть такое турслетовское понятие – «объявляется паника». Это ускоренный
сбор, когда люди не ходят туда-сюда, то залезая в палатку, то вылезая из нее, а когда всё
её содержимое вытряхивается на полянку и складывается кучами в быстро
разбираемые рюкзаки. И, хотя паковались быстро, шагали до станции – тоже, всё
равно, когда подходим к упоминаемому выше косогору, видим, как на мост выезжает необходимая нам последняя
электричка…
А, шутки в сторону, не все студенты – людям на работу с
утра. А до города даже пешком не дойдешь. Попуткой не доедешь. Город за рекой.
Мост охраняется. Мужиком с винтовкой. Пройти группе в 15 человек с рюкзаками (в
которых, понятно – взрывчатка) – нереально. Даже пробовать не идем.
Ситуация называется «Ваши действия?».
Перебрав варианты, понимаем, что в город электричек нет, но
из города – есть еще одна. Зачем? Пока сами не догоняем, но уже понятно, что
пару остановок дальше – Валежная, а там останавливаются поезда, товарняки,
тепловозы – короче больше шансов, чем здесь. Когда доезжаем до Валежной, и
интересуемся у кого надо, становится ясно, что поездов до Перми нет. «А
товарняки есть?» – спрашиваем мы грустными голосами. «Есть» – жалеет нас диспетчер
– «Вон тот – идите, спрашивайте…». «Когда поезд пойдет?» – кричим в электровоз. «Через полчаса»… Бежим по перрону:
«Залезаем!» – «Куда?» – «Да вон, на платформы…» – «Йогмакалеёк…»
…Как неуловимые мстители – проносимся на платформе через
мост, мимо мужика с винтовкой, наконец-то – в город, домой, к работе, к учебе…
За мостом паровоз ползет медленно, останавливается на
каждом полустанке. Мы не знаем, что ждать от обходчиков, ползающих туда-сюда и поэтому
пытаемся прятаться от них среди странных железных конструкций, которые,
собственно, на этой платформе и должны ехать в одиночку.
…Подъезжаем к Перми – небо светлеет. Становится холодно.
Вытаскиваем из рюкзаков разноцветные спальники и одеяла, плюнув на конспирацию,
накрываемся и кутаемся от утреннего холодного ветра (мы не в поезде, а снаружи,
всё-таки). Табор, натурально…
Вот и Пермь. Ещё думаем – а вдруг – на
Пермь-Сортировочную, за Каму увезут? Но, проехав вокзал, товарняк
останавливается и мы, довольные, вылезаем и стаскиваем рюкзаки на перрон. Вдоль
состава к нам идут две фигуры. Обходчик и милиционер. Милиционер говорит что-то
типа: «Та-ак. Нарушаете?... Пройдемте…» И аргументов добрых-то нет возразить –
действительно нарушаем. И строятся в ряд фантазии – как мы бредем с рюкзаками в
отделение, там кто-то чего-то кому-то пишет…и всё это так противно… Но тут выпархивает
откуда-то Ирка Хроленко: «Вася!» (…Ну, наверное, не «Вася», но так
прозвучало) и нам – «Это сосед мой…».
«Вася, – все эти ребята – приличные люди». И Вася, подумав секунду, говорит нам
с намеком «до свидания» и тихонько
бредет дальше, искать настоящих злодеев…
Больше приключений не было.
Этих хватило. Чтобы больше 20 лет помнить…
…пустую вокзальную площадь и ожидание первого трамвая…
…«…наползает предутренний город
мостовые чисты, по
лучам стосковались горячим.
Но гитары в чехлы
мы, наверно, надолго запрячем…»
. |
