Не отложилось в голове, когда поехали на Ермак первый раз. Он возник в жизни как её часть и в ней остался, впечатавшись, как газета под обоями.

            …Тогда все, так или иначе, прикреплялись к туристам – кто сплавлялся, кто лазил – в горы или в пещеры, кто летал пониже  – в поход выходного дня или на рыбалку, …но палатку поставить и костер развести ни для кого не было проблемой.

            Поэтому притулиться в качестве «бременских музыкантов» на региональном скалодроме получилось вполне органично.

            …Скальный выход «Ермак» имеет свою историю. И ждет своего летописца. Это не какой-нибудь сельский камешек у реки. Даже без экскурсий в прошлую жизнь понятно, что скала незаурядная.

Ну, во-первых, для Предуралья достаточно высокая. Средняя часть ( «Ермачиха» ) порядка 40 м отвеса. На нее, в основном, как раз все и лазят.

            Во-вторых, рядом с водой (не обрывается в воду, а остаются террасы) и в ней отражается. В-третьих – когда едешь из Перми или в нее – перед Кунгуром – Ермак видно прямо из поезда. Как украшение в прихожей.  И, в-четвертых – под горой альплагерь. Как он сейчас – не знаю. А тогда…

            …Весной, например, в мае,  туда можно попасть, только переплыв реку. …Весной…реку…переплыть... Сылва там поднимается до пяти метров и, можно представить, что значит «переплыть» весной. Лодка резиновая, надувная (да только такую и можно увезти в поезде), один перевозчик, один пассажир. Когда садишься между рюкзаков и отталкиваешься от грязного берега, пена водоворотов у берега быстро заканчивается и …поехали – берег полетел мимо. Не горный сплав, конечно, перекатов нет, но поток там летит, сжатый берегами – не бурля, но «со свистом»… Цепляемся за макушки затопленных прибрежных ив далеко ниже скал и вылезаем на берег – приехали…

            Дров нет. Лес такой. Толстенные сосны рядами на замшелых склонах.  Приходится уходить минимум метров за 300. Чтобы отломать недоломанные засохшие нижние ветви. Или подобрать живой ствол, срубленный какими-то уродами. И тащить. Потом пилить. Потом рубить. Короче, пару раз съездив, престали готовить на костре – и начали на примусах. А костер – для ночных песнопений. Причем если для нас-то «ночные бденья блажь испорченной кровИ», то для нормальных альпинистов – всё должно быть по правилам – ночью спать, днем – лазить. А тут – поют.

            И «поспать» там, вообще, не как везде. Днем – веревки, скалы, вечером допоздна – песни… Уставший, ложишься спать, а на другой стороне – вдоль Сылвы (метров 200 всего) ходят товарняки.  Река и железная дорога – в ущелье, звуку деваться некуда, и поэтому кажется, что палатка стоит рядом с путями.  Только уснул, а тут опять тепловоз (уже без вагонов) – «за водкой поехал»…

            Привычный взгляд утром из палатки, вывернув голову – не мокрые ли скалы? И начинается наше «чайниковское» лазание. Показывают – «как и куда» разные ребята – уже нашли разных знакомых, из наших – Сашка Романов.

Ну че?, надел «татарские галоши» - с острым носиком, завинтил самопальные титановые карабины,  проверил «восьмерку» на пузе, страховку выбрали и – вверх. Мы лазили медленно и неумело. Но, практически все. Даже Леха Леонтьев пробовал. Настоящие скалолазы по-паучиному перешагивали через нас, и стремительно исчезали за перегибами. И было непонятно – за что они там держатся? Для нас победой было – залезть, для них залезть быстро.

            Скала – место приключений. …Или Люся Овчаренко – сорвется мерах на 15-ти и пролетит 3 метра, пока страховка не выберется … или мне на середине Ермачихи Майкл крикнет: «Дима, закрепись – я не ту страховку взял…» …или придет в лагерь Власова – вся серого цвета: « У меня сегодня день рождения…» – её  под Ермачонком парень вытолкнул с места, куда камень упал. Килограмм на 30. С 20 метров.

            А уж сколько попыток залезть куда-нибудь, куда КСП-шники залезть не могут… На 5-метровую «отрицаловку» «на трении» – это когда скала отвесная и без зацепов. Только дырочки под палец и неровности. И лезешь и срываешься, и лезешь и срываешься… А через тебя «паучки» перешагивают…

            Или «Африка» на Ермачихе. Там, вообще, горизонтальный навес. Больше метра. И лезешь, и срываешься…

            А вечером – пальцы добиваешь – по струнам…

            Видимо, только так можно  было заработать право петь хоть чего-нибудь местным аборигенам.