Как мы влетаем в это параллельное пространство? Где вход? Какие признаки у того, что попадем? …Тут ведь какая ещё история – оно у каждого своё и вход свой, и признаки того, что сейчас всё случится – тоже…Эх, если бы кто-то ещё прошёл бы этим путем…Ну да ладно…

«Че поем?» – это Фил так говорит, бренкая по уменьшенным аккордам и заполняя ими пространство между фразами… А с кем петь-то, чтобы всё произошло?

Ну, не менее трех. И обязателен зритель. Он дает энергетику. Ещё тогда – песни «один на один» воспринимались как «поделиться своим». А когда уже есть компания – «построить концерт». И главным в этом концерте было не внешнее: быстрее – медленное, смешное – грустное, а удача – поймать настроение.

…Слово неправильное. Не настроение, а струю… поток реакции тех, кто поёт или слушает. Этот поток – в молчании, в подпевании,  в паузах и интонациях… он останавливается, когда звонок в дверь – кто-то пришел…кто? и ассоциации разбиваются как воздушный шарик с водой об асфальт… или кто-то слева веселым голосом: «а спойте Пандюшонка…» – и тоже всё замерло, наткнувшись на невозможность объяснить, не поют это после «Альма-Матер»…

Зато когда понеслось, вываливаются фрагменты в 3- 4 песни без перерыва – и это уже другой уровень, как любимая, не раз прочитанная книга. Когда вся фишка в том, как твои, уже готовые образы накладываются на место, на людей, на настроение, на ситуацию, на то, что хочешь сказать всем этим людям, но пока в тебе – только давно известные тексты…И только интонация, да выбор того, что дальше, могут тебе помочь не пропустить момент и вложить в них то, что осталось несказанным.

И покатились кажущиеся неразбиваемыми песенные триады, которые имеют смысл больший, чем каждая из них. И чем их сумма – тоже. Потому, что у каждой есть своя История….где-то эта триада появилась первый раз и те, кто поёт – Помнит… и видит этот Первый раз.. или второй… Перед глазами плывут уже не тексты (это понятно), уже не только образы, а ещё и воспоминания – как взрывы…

Если Валерка: то… Море гладит берег волной…Ах, зачем, скажи зачем…Сегодня нету книг, а завтра музыки не будет… Это ижевский ДК – какие-то гримерки…пока ждем чего-то.

Если Фил: Нет мудрее и прекрасней средства от тревог… Когда кончается сезон удачи... Дверь тихонько отворилась…Это грохочущий тамбур, где поставили рюкзаки и девчонки сидят у парней на коленях , а Олег держит свою «Резонату»  практически вертикально.

Если Людка: Помнишь этот город…Отчего в глазах прозрачно карих…В густом саду, под сенью спеющего манго… Это чей-то день рождения и прокуренная кухня…

Если Маринку заставить: Отгорел фейерверк… Несовершенны меры лиха и добра…Это Березниковский клуб в подвале…

Когда Глухов был: Марионетки всех времен…В начале пригородной ветки… Привет тебе, мой непокой…Это районный турслет, когда дискотека закончилась и у нашего костра, те, кому надо…

Или начинаются Авторы…

Это Суханов – и если есть, кому играть – это переливы первой струны и практически всё в ми-миноре – вообще, всё можно играть по всему грифу… если толк есть… И стихи хорошие…

Берковский – это если у Олега поперло, и все собрались – толку петь в пять голосов хватает, и катимся по ритму…главное – не загонять…

Гладков – ну, на вокзале хорошо идет. Под гулкими потолками. Особенно, когда весь ансамбль в сборе.

Бальцер – это джаз. И каждый поет по-своему и играет что-то свое… Что объяснять – джаз – и есть джаз… а  иногда – рок…

Городницкий – это песни места или о месте – началось, и чуть ли не дым костра чувствуешь…

А ещё Крупп иногда всплывает в развитие – это как в антикварной лавке – типа, это было когда-то повседневным, а сейчас уже – особо ценное, и наше к тому же… 

Клячкин – это как картинная галерея маслом – каждый раз видишь что-то новое…

Васильев – вот, после Клячкина – в самый раз. Всегда понятно, что хотел сказать.

Ланцберг – написано уже про это… когда даже не песня про что-то, а уже отражение эмоций … или ассоциаций – сразу со второго ряда. И без вранья. Ну, …так кажется …и до сих пор.

А там и Устинов – ну, его надолго не хватает – слишком больно…

Луферов – это после Устинова хорошо, когда ещё болит, но уже что-то внутри уже просит выхода…

Вася Мешавкин – это когда устали париться и пошла ирония в дробном размере…

Серега Минин – до этой темы не всегда добирались.  И не везде. Это нельзя было петь в вагоне электрички. Возникало оцепенение. Из-за него всё и затевалось. Это – только когда тихо и только свои.

Бикчентаев – это вторая волна, как второе дыхание, и если ещё хватает сил, то эта волна выше, чем всё, что было – там и голоса и концертный аккомпанемент…

Визбор – а он везде… и всегда уместен и ко всему стыкуется, и легко раскладывается, и всеми играется, и непрост при этом, за что и поём…

А то еще Окуджава всплывет – чего про него говорить, …разве что про ансамблевые многоголосья... так, не этом дело…

А иногда – до Мирзаяна доберемся – там уже не хор, а типа – «спой, Валера» и – крыша набок.

И те, у которых поем по одной-две песни – тоже туда же – как связки.

…А то вдруг – не по авторам, а «паровозную серию» или, вдруг, (помню, было такое и в поезде из Березников было) «военную серию»… а уж «туристские песни» – это даже напрягаться не надо… Боков, Вахнюк, Кукин …или вдруг «на ха-ха» пробьет – там вообще всё в куче, вплоть до кричалок…

А если Розанбаума запели – значит, долго сидели. Он, кстати, раньше хорошие песни писал… но их под конец мало пели, а в основном «одесские»…

А совсем в конце – или приезжали (это если в поезде поем) или засыпали. Просто не спеть столько, даже треть этого, за половину ночи.

Так и помню: «Ну, че? …спать пойдем? Вон – утро уже…».

…Роса на палатке и на деке. Глаза слезятся от костра…Ползешь по надувным матрацам на четвереньках ко входу в спальник, а перед глазами ещё стоит зыбкий образ путешествия по старым дорогам знакомой музыки

…и по стихам, которые всегда с собой …

…Так, прямо этот мир и проваливаешься…

.